Инстинкт смерти. Часть 2:
Концепция Зигмунда Фрейда и отношение к инстинкту смерти современных психоаналитиков

В предыдущей статье (<<<) мы разобрали идеи предшественников концепции инстинкта смерти, разработанной Зигмундом Фрейдом, выраженные в работах Вильгельма Штекеля, Сабины Шпильрейн и Карла Юнга.

Как замечает Эрих Фромм в своей работе “Анатомия человеческой деструктивности”, Фрейд не всегда считал агрессию инстинктом, т.е. чем-то присущим человеку от рождения, на что Фрейд сам обратил внимание в работе “Недовольство культурой” (1930). Изначально для Фрейда существовал только принцип удовольствия , под которым он понимал исключительно сексуальное удовольствие, которым, по его мнению, и руководствуется, сознательно или бессознательно, человек в своей жизни. Агрессию же Фрейд включал в качестве составной части сексуального инстинкта: «Садизм в таком случае соответствовал бы ставшему самостоятельным, преувеличенному, выдвинутому благодаря смещению на главное место агрессивному компоненту сексуального влечения», — делает вывод Фрейд в “Трех очерках о сексуальности” (1905). А четырьмя годами позже, излагая историю маленького Ганса в работе “Анализ фобии пятилетнего мальчика”, Фрейд заявил вполне определенно: «Я не могу решиться признать особое агрессивное влечение наряду и на одинаковых правах с известными нам влечениями самосохранения и сексуальным». В этом высказывании Фромм видит сомнения Фрейда, что он всегда колебался в праве признания агрессии в качестве самостоятельного инстинкта. Ведь еще в тех же “Трех очерках о сексуальности” Фрейд писал: «Можно предположить, что импульсы жестокости проистекают из источников, действительно независимых от сексуальности, но способных соединиться с ней на ранней стадии».

Фрейд принимается за тематику смерти только десятилетие спустя после публикации упомянутых работ его учеников. С выходом в свет в 1920 году своей статьи “По ту сторону принципа удовольствия” Фрейд радикально разрешил свои сомнения по поводу «признания особого агрессивного влечения наряду и на одинаковых правах с известными нам влечениями самосохранения и сексуальным», разрубив свои сомнения, как Александр Македонский разрубил гордиев узел. Мечом Фрейду послужил его постулат о существовании инстинкта смерти.

Зигмунд Фрейд в построении своей метапсихологии опирался на принцип удовольствия, в соответствии с которой люди стремятся к удовольствию и избегают неудовольствия. Из принципа удовольствия Фрейд строит свою концепцию сновидений, суть которой заключается в том, что задачей сновидения является иллюзорное получение удовольствия, которое не удалось получить в реальной жизни, руководствуясь принципом реальности. В соответствии с концепцией Фрейда о сновидениях, за явным содержанием любого сновидения обязательно стоит исполнение какого-либо желания, что можно выявить с помощью психоанализа.

Однако, в концепцию сновидений как исполнения желаний не вписывались, так называемые, травматические неврозы. «Состояние больного травматическим неврозом во время сна носит тот интересный характер, что он постоянно возвращает больного в ситуацию катастрофы, приведшей к его заболеванию, и больной просыпается с новым испугом». В случае повторяющихся сновидениях о пережитой катастрофе Фрейд не мог увидеть скрытое содержание получения удовольствия: «Природе сна больше отвечало бы, если бы сон рисовал больному сцены из того времени, когда он был здоров, или картины ожидаемого выздоровления». Шандор Ференци и Эрнст Зиммель, опираясь на совместную работу Йозефа Брейера и самого Фрейда “Исследования истерии”, объясняли возвращение травматических сновидений фиксацией на травме, как результат переживания запредельной силы, подобно тому, как больной неврозом страдает от своих воспоминаний, на которую и ссылается Фрейд в “По ту строну принципа удовольствия”. Однако, такое объяснение Фрейда не удовлетворило. Причиной, очевидно, было то, что свою теорию неврозов Фрейд построил исключительно на сексуальности, и из этого следовало, что фиксации могут носить только сексуальный характер, а его коллеги этим объяснением, по сути, утверждают, что невроз может быть вызван переживаниями несексуального характера, с чем Фрейд упорно не хотел соглашаться (см. Либидо).

Далее Фрейд пишет, что в концепцию принципа удовольствия кроме повторяющихся травматических сновидений также не вписывались навязчивые повторения, в виде переноса, выражающегося в том, что пациент в процессе психоаналитических сессий «скорее вынужден повторить вытесненное в виде новых переживаний, чем вспомнить его как часть прошлых переживаний, как хотел бы врач». В случае сопротивления осознанию вытесненных влечений Фрейд находит объяснение этому в том, что пациент избегает неудовольствия, связанного с воспоминанием запретных инцестуозных сексуальных тем, связанных с удовольствием. Но совершенно не вписывается в принцип удовольствия «удивительный факт, который состоит в том, что навязчивое повторение воспроизводит также и такие переживания из прошлого, которые не содержат никакой возможности удовольствия, которые не могли повлечь за собой удовлетворения даже вытесненных прежде влечений.» Фрейд имеет в виду крушение надежд ребенка на удовлетворение инфантильных сексуальных желаний и унижения от проигрышей в эдипальном соперничестве (см. Страх кастрации у мальчиков и Кастрационный комплекс у девочек и следующие параграфы). «Все эти тягостные остатки опыта и болезненные аффективные состояния повторяются в неврозе переноса…»

Такие же навязчивые повторения, пишет Фрейд далее, «можно найти также и в жизни не невротических людей». Это то, что называют преследующим роком или наступанием на одни и те же грабли.

На этом месте заканчиваются психологические рассуждения Фрейда в статье “По ту сторону принципа удовольствия”, и Фрейд переходит к философии. Фрейд рассуждает о некоторой силе, которая принуждает к повторению рыб метать икру в определенном месте, а перелетных птиц возвращаться на определенное место для гнездования . «Элементарное живое существо с самого своего начала не должно стремиться к изменению, должно постоянно при неизменяющихся условиях повторять обычный жизненный путь. [...] Скорее здесь нужно было бы искать старое исходное состояние, которое живущее существо однажды оставило и к которому стремится обратно всеми окольными путями развития.» И тут Фрейд делает неожиданный вывод: «Если мы примем как не допускающий исключений факт, что все живущее вследствие внутренних причин умирает, возвращается к неорганическому, то мы можем сказать: целью всякой жизни является смерть , и, наоборот, неживое было раньше, чем живое.»
Конечное подтверждение существования инстинкта смерти Фрейд обнаруживает в краеугольном камне своей метапсихологии, принципе удовольствия. Эта концепция,основана на простом выводе, что люди, очевидно, стремятся к удовольствию и избегают неудовольствия, т.е. уменьшению напряжения, связанного с неудовольствием. Это стремление к уменьшению напряжения, которое в свое время обнаружил Фрейд, теперь его приводит к неожиданному выводу: «То, что мы признали в качестве доминирующей тенденции психической жизни, может быть, всей нервной деятельности, а именно стремление к уменьшению, сохранению в покое, прекращению внутреннего раздражающего напряжения (по выражению Барбары Лоу, “принцип нирваны” ), как это находит свое выражение в принципе удовольствия, является одним из наших самых сильных мотивов для уверенности в существовании влечений к смерти».
Таким образом Фрейд из своей, по сути, монистичной концепции примата сексуального влечения строит настоящую дуалистическую концепцию единства и борьбы сексуального влечения и влечения к смерти, сходную мрачной философии Шопенгауэра: «...для которого смерть есть “собственный результат” и, следовательно, цель жизни, а сексуальное влечение воплощает волю к жизни». Теперь для Фрейда сексуальное влечение не просто стремление к удовольствию: «Таким образом, либидо наших сексуальных влечений совпадает с Эросом поэтов и философов, который охватывает все живущее».
Так, выводя инстинкт смерти из простого утверждения о том, что все живое рождается и умирает, Фрейд пришел к выводу, что все живое бессознательно стремиться к смерти и, соответственно, управляется двумя инстинктами, сексуальным инстинктом (либидо) и инстинктом смерти – Эросом и Танатосом, находясь в гегелевской непрерывной борьбе противоположностей.

Современные генетики действительно склоняются к существованию генетически обусловленного механизма старения и, как следствие, умирания. И в генетически запрограммированном механизме умирания есть смысл выживания и многообразия жизни. Чем короче продолжительность жизни существа, и чем интенсивнее процесс размножения, тем быстрее накапливаются новые признаки, полученные в результате естественных мутаций, и формируются новые виды, более приспособленные к выживанию в меняющейся окружающей среде – в этом суть естественного отбора и адаптации. В конце концов, все устройство живой жизни построено на рождении и умирании, а сама суть основы жизни, пищевая пирамида, основана на убивании и поедании. Смерть – средство жизни, но разве ее цель?

Надо отдать должное Фрейду, что он отметил спекулятивный и незавершенный характер этой своей статьи и закончил ее цитатой Рюккерта: «До чего нельзя долететь, надо дойти хромая. Писание говорит, что вовсе не грех хромать». Но, несмотря на это, Фрейд больше никогда не возвращался к теоретическому обоснованию существования инстинкта смерти, но стал использовать его в своих дальнейших теоритических построениях так, будто существование инстинкта смерти им уже неопровержимо доказано. Но практически, во всех сочинениях Фрейда нового периода, также как и его последователей, принявших инстинкт смерти, если заменить термин «влечение к смерти» на «агрессивное влечение», то, с моей точки зрения, смысл совершенно не поменяется. И это было бы и не важно, если бы влечение к смерти стало приниматься просто как новый термин и подвергалось бы дальнейшему анализу. «...Фрейд, осознавая могучую силу импульсов саморазрушения, постулировал инстинкт саморазрушения (инстинкт смерти), хотя этой концепцией он закрыл путь к действительному его пониманию, а значит к эффективной психотерапии». (Карен Хорни. “Наши внутренние конфликты”)

::

Но не все психоаналитики приняли инстинкт смерти. С тех пор психоаналитики разделились на два лагеря, на тех которые приняли существование инстинкта смерти, и тех, которые считают его необоснованной спекуляцией. Последних радикально меньше.

::

Прежде всего, кто безоговорочно принял инстинкт смерти, была Мелани Кляйн и ее последователи (кляйнианцы, члены Британского психоаналитического общества, идеи которого стали самыми популярными сегодня в России) и Андре Грин и представители его школы (члены Французского психоаналитического общества, тоже популярного направления в российском психоанализе).
Введение понятия инстинкта смерти позволяет им создавать фундаментальную гипотезу, объясняющую природу агрессивности, суть которой заключается в том, что любое проявление агрессии суть проявление инстинкта смерти. При этом роль влияния социального окружения, включая родителей, порой, сводится к минимуму, исходя из постулата, что как повышенная сексуальность, так и повышенная агрессивность является конституционно обусловленной (врожденной).

::

По мнению других психоаналитиков, концепция инстинкта смерти построена исключительно на спекулятивный основе (то есть без надлежащей базы клинических наблюдений). Они считают излишнюю агрессивность человека исключительно следствием недостатка любви и результатом чрезмерно жесткого воспитания, а не следствием врожденного инстинкта смерти. К таким психоаналитикам относятся, прежде всего, последователи Хайнца Кохута, сторонники психологии Самости (Self-психологи) и интерсубъективного подхода в психоанализе.

Классик психоанализа Ральф Гринсон, суммируя мнения Фенихеля (1945) и Лагаше (1953) по этому поводу, дает простое и развернутое объяснение навязчивым повторениям, которые Фрейд объяснил влиянием инстинкта смерти: «Эго, которое было пассивно в первоначальной травматической ситуации, активно воспроизводит событие в выбранное для этого время, в подходящих условиях, и таким образом, медленно учится справляться с ним». Подходящими для этого условиями оказываются, прежде всего, сон и кушетка психоаналитика.

Более сложная теория навязчивых повторений разработана Self-психологом Вейкко Тэхкэ – это концепция трансферентного и развивающегося ребенка. Суть ее заключается в том, что родители содействуют развитию (эволюции) ребенка, которых Тэхкэ называет эволюционными объектами. В тех аспектах, в которых взаимодействие преждевременно перестало быть эволюционным, ребенок не достигает автономии (психической самостоятельности) и остается в длительной зависимости от эволюционных объектов и от взаимодействия с ними. Эволюционная задержка в дальнейшем формировании структуры его психики приведет к соответствующим навязчивыми повторениям во взрослой жизни такого человека, проявляясь во взаимодействиях с другими людьми (другими объектами). То есть в результате задержки в эволюционном развитии особенности взаимодействия с эволюционными объектами переносятся на взаимодействие с другими людьми (трансфер, с англ. transfer, – перенос). Эта концепция перекликается с концепцией Юнга об индивидуации, упомянутой в предыдущей статье.

Таким образом, для Self-психологов в задачу психоанализа входит не искать следы инстинкта смерти, а анализировать эти аспекты эволюционных задержек.

::

Третья группа психоаналитиков, которая оказалась где-то посередине – это Эго-психологи (последователи Анны Фрейд, и и Хайнца Хартмана, президента Международной психоаналитической ассоциации), они не используют термин инстинкт смерти, но придерживаются врожденного (инстинктивного) происхождения агрессии, но при этом не отрицают определяющее значение родителей в становлении психики человека в процессе ее развития, в том числе и в развитии чрезмерной агрессивности. Классиком такого направления является также Чарльз Бреннер (президент Американской ассоциации психоаналитиков), статья которого “Роль психического конфликта в душевной жизни” предлагается на этом сайте. По сути, ими используется первоначальный взгляд Фрейда на агрессию как составную часть сексуального влечения, так в указанной статье Бреннер пишет: «Первым элементом каждого конфликта является инстинктивный импульс, детское инстинктивное желание. Здесь имеется в виду желание приятного удовлетворения либидинозного или агрессивного типа. Поскольку каждое такое детское желание содержит как либидинозные, так и агрессивные элементы, то проще объединить их и просто говорить о желании сексуального удовлетворения, где сексуальное подразумевает и либидинозное, и агрессивное одновременно.»
Навязчивые повторения Эго-психологами были объяснены как способ справиться с внутрипсихическим конфликтом (центральное понятие Эго-психологии), а также попытками восстановить состояние, предшествующее травме – именно эту концепцию и развили психологи Самости (концепция защиты Самости – центральное понятие психологии Самости).

::

Исходя из контекста работ Фрейда нового периода, невозможно позитивным образом отличить инстинкт смерти от агрессивного инстинкта, о котором поговаривал Фрейд до 1920 года. Что инстинктивная агрессивность, что инстинкт смерти, ведущий к агрессивности – на выходе имеем ту же агрессивность как поведенческий паттерн (модель поведения), против окружения или направленный против себя. Принципиальным оказывается не вопрос как назвать агрессивность человека, а какое она имеет происхождение, врожденное или приобретенное. Но не нужно придумывать инстинкт смерти, а достаточно присмотреться, сколько невзгод ожидает на жизненном пути ребенка, чтобы понять, что если он не получит достаточно поддержки и любви от родителей, его душа наполнится ненавистью ко всей его окружающей жизни. К сожалению, Фрейд забыл о своем высказывании, сделанном в статье “Влечения и их судьба”, написанной им пятью годами ранее: «Как проявление отношения к объекту, ненависть старше любви, она соответствует самому первоначальному отстранению нарциссического "Я" от внешнего мира, доставляющего раздражения. Как выражение вызванной объектами реакции неудовольствия, ненависть сохраняет тесную связь с влечениями самосохранения, так что между влечениями "Я" и сексуальными влечениями легко могут образоваться отношения противоположности, повторяющей такое же отношение между ненавистью и любовью.» В связи с этим вспоминаются слова Шандора Ференци, одного из любимых учеников Фрейда: «Необходимы необычайная любовь, нежность и забота, чтобы ребенок простил родителям свое, без его ведома, появление на свет», – написанные в статье “Нежданный ребенок и его стремление к смерти”. И хотя Ференци, как преданный сын своего отца, безоговорочно принял фундаментальное предположение Фрейда об инстинкте смети, по сути, он остался его противником, и, видимо поэтому, Фрейд запретил к изданию после смерти Ференци последнюю его статью “Речевые противоречия в разговоре взрослого с ребенком”, революционно отличающуюся от всех его предыдущих работ. Благодаря Ференци психоанализ породил плеяду психоаналитиков, не использующих инстинкт смерти (и примат сексуальности) в своих теоретических построениях, – таких как Микаэл Балинт (ученик Ференци), Хайнц Кохут, Джозеф Лихтенберг, Роберт Столороу, Вейкко Тэхкэ, Хуго Блэйхмар, и многих других (см. Психоанализ с человеческим лицом).

::

Надо заметить, что в фундаментальной работе по симптомообразованию при неврозах “Торможение, симптом, тревога”, написанной Фрейдом через 6 лет после публикации “По ту сторону принципа удовольствия”, Фрейд ни разу не упоминает инстинкт смерти. В этой работе он тоже касается навязчивых воспроизведений в виде невротических симптомов. Но для их объяснения Фрейд не прибегает к концепции инстинкта смерти, а объясняет это особенностями процесса вытеснения:

Словом, вытесненное бьется в закрытое Эго как птица в закрытое окно (см. также символичный пример Фрейда о работе вытеснения).

читайте также:
 
Принцип удовольствия: первая экономическая модель психики по Фрейду
 
Предшественники Зигмунда Фрейда в разработке концепции инстинкта смерти
 
Конверсионная истерия (случай Анны О.)
 
Пережить, чтобы забыть
 
Либидо
 
Вытеснение и его последствия на примере формирования фобии
 
Сопротивление психоанализу
 
Эдипов комплекс по Фрейду
 
Эдипов комплекс у мальчиков по Фрейду
 
Эдипов комплекс у девочек по Фрейду
 
Психоанализ с человеческим лицом: История гуманизации психоанализа
 
Чарльз Бреннер. Роль психического конфликта в душевной жизни
 
Агрессия и аутоагрессия
 

Фрейд определяет принцип удовольствия следующим образом: «В психоаналитической теории мы без колебания принимаем положение, что течение психических процессов автоматически регулируется принципом удовольствия, возбуждаясь каждый раз в связи с неудовольствием и напряжением, принимается затем направление, совпадающее, в конечном счете, с уменьшением этого напряжения, другими словами, с устранением неудовольствия или получением удовольствия» (подробнее см. статью Зигмунда Фрейда “Положение о двух принципах психической деятельности”).

Инстинкт самосохранения в связи с самим неоспоримым фактом своего существования, был в антитезе инстинкту смерти и, следовательно, очень мешал Фрейду в разработке концепции инстинкта смерти. Фрейд и так не жаловал инстинкт самосохранения, никогда не разрабатывая развернутую концепцию его влияния на жизнь человека и формирования неврозов. Для него инстинкт самосохранения был лишь некой неоформленной силой, формирующей принцип реальности и препятствующей сексуальному удовлетворению. И Фрейд нашел удивительный способ с ним "разделаться": «Положение о существовании влечения к самосохранению, которое мы приписываем каждому живому существу [будто Фрейд сомневается в объективности существования инстинкта самосохранения – А.П.], состоит в заметном противоречии с утверждением, что вся жизнь влечений направлена на достижение смерти. Рассматриваемые в этом свете влечения к самосохранению, к власти и самоутверждению теоретически сильно ограничиваются; они являются частными влечениями, предназначенными к тому, чтобы обеспечить организму собственный путь к смерти и избежать всех других возможностей возвращения к неорганическому состоянию, кроме имманентных ему.» Но в дальнейшем, в той же статье “По ту сторону принципа удовольствия”, Фрейд отказался от этой совершенно абсурдной идеи: «Тем более мы должны теперь подчеркнуть либидозный характер влечений к самосохранению...». Фрейд пришел к выводу, что инстинкт самосохранения можно вывести из нарциссического либидо, которое, по его мнению, присуще соматическим клеткам организма изначально, вернувшись к своему старому дуализму между нарциссическим и объектным либидо. Фрейд с легкостью пересекает границу меду психологическим и биологическим, приписывая клеткам нарциссическое либидо. То есть, Фрейду пришлось "сохранить" инстинкт самосохранения в качестве самосохранения, а не в качестве самоуничтожения, но он обесценил его, приписав ему паталогически-инфантильный характер: «Патология склоняется к тому, чтобы считать их происхождение врожденным, и приписывает им эмбриональные свойства» в противоположность "зрелым" клеткам, которые «жертвуют собой для выполнения либидинозной функции».

Под катастрофой имеются в виду военные действия, катастрофы техногенного характера или природные катаклизмы.

Рыбы поднимаются по устьям рек для нереста, потому что в устьях рек почти или совсем нет хищников, которые могли бы угрожать их икринкам и малькам. Перелетные птицы летят с Юга на Север весной, потому что в южных регионах лето засушливое и большая конкуренция за питание, что усложняет добывание пищи; а осенью возвращаются обратно, потому что в северных регионах зимой еще сложнее добывать себе пропитание. Белые аисты вообще отказались от миграций, поселившись на свалках Испании, которая была раньше для них только промежуточным пунктом при сезонных перелетах между центральной Европой и Африкой. Птицы выводят птенцов весной в регионах наиболее приемлемых для их выкармливания, а зимуют – в теплых краях. Таким образом, рыб и птиц толкает совершать миграции не навязчивое повторение, обусловленное инстинктом смерти, какой вывод сделал Фрейд, а инстинкт самосохранения и воспроизводства, т.е. инстинкт жизни.

Этот удивительный вывод, который делает Фрейд, совершенно противоречит его идее, на которой он категорически настаивал, что основным жизненным мотивом человека является сексуальное влечение. Фрейд делает вывод, что целью всего живого является смерть, когда, оглядываясь на живую природу, не возможно не заметить, что единственной целью всего живого является воспроизводство (не сексуальный инстинкт, а инстинкт размножения), необуздаемое влечение всего живого к размножению, а значит к жизни, а именно, выживанию вида (хотя нередко смерть особи неизбежна ради жизни потомства, что мы и наблюдаем при нересте рыб).

Фрейд, приводя стремление к нирване в качестве примера избавления от страданий и обретению вечного покоя, совершенно забывает, что нирвана – это не стремление к «неорганическому состоянию». Нирвана в буддизме – это обретение состояния безмятежного счастья, как при жизни, так и после смерти (паринирвана). Буддисты, следующие путем алмазной колесницы, в процессе медитации сливаются с Буддой, и обретают его безмятежность. Более того, нирвана в кришнаизме – это слияние с богом Кришной, а после смерти переход к вечной жизни посредством слияния с Богом (Брахманом) с потерей личного самосознания. По сути, нирвана сродни фантазии о возвращении в утробу матери к досознательному существованию и покою.

Такую ошибку мышления перенимут у Фрейда те психоаналитики, которые безапелляционно примут гипотезу Фрейда об инстинкте смерти в качестве неоспоримого факта; они, например, делают вывод, что суицидальные тенденции у больного тяжелой депрессии являются прямым следствием инстинкта смерти.
Такие последователи концепции инстинкта смерти совершенно не замечают, что больной депрессией не стремится в «неорганическое состояние», а хочет любой ценой прекратить невыносимые душевные страдания, пусть и ценой прекращения своего органического состояния. Арнхильд Лаувенг, практикующий клинический психолог, прежде длительное время страдающая шизофренией и совершившая множество попыток самоубийства, в свой автобиографической книге “Завтра я всегда была львом” подчеркивает: «То, что я делала над собой, могло привести к моей смерти, и я делала это для того, чтобы умереть. Но в тот момент, когда я это проделывала, я не хотела умирать, мне только невозможно было жить.»

В прежней концепции Фрейда принцип удовольствия сводился к сексуальному влечению. Если Фрейд, наконец, увидел, что не сексом единым жив человек – остается вопрос, зачем нужно было вводить новый инстинкт, инстинкт смерти, если можно было расширить принцип удовольствия до других потребностей человека? Ответ, возможно, содержится в старой истории противостояния Фрейда с Юнгом. Юнг еще задолго до написания Фрейдом “По ту сторону принципа удовольствия”, еще в бытность их близкой и нежной дружбы, настаивал, что либидо, как жизненная энергия, не может носить исключительно сексуальный характер. Фрейд не уставал повторять в разных статьях, что Юнг чрезмерно расширяет понятие либидо. Поминает Фрейд Юнга и в “По ту строну принципа удовольствия”: «Теперь перед нами встает неожиданно следующий вопрос: если и влечения к самосохранению имеют либидозную природу, то, может быть, вообще мы не имеем других влечений, кроме либидозных. По крайней мере, никаких других мы не видим. Но тогда нужно согласиться с критиками, которые с самого начала думали, что психоанализ объясняет все из сексуальности, или с новыми критиками, такими, как Юнг, которые решили употреблять понятие "либидо" для обозначения вообще "силы влечений". Не так ли? Этот результат был, во всяком случае, не нашим намерением, мы скорее исходили из резкого разделения между влечениями "Я" – влечениями к смерти и сексуальными влечениями – влечениями к жизни.» Из этого, сам собой, напрашивается вывод, что Фрейд, не в силах уже игнорировать, что человеком руководят и другие влечения, кроме сексуального, скорее оказался готов ввести "принцип неудовольствия", постулируя инстинкт смерти, чем согласиться с тем, что его вечный оппонент Юнг был прав еще десятилетие назад.

Фрейд пишет там же: «Наше представление было дуалистичным», – видимо, Фрейд подразумевает дуализм принципа удовольствия и принципа реальности, судя по заглавию статьи “По ту строну принципа удовольствия”, или, что, по сути, одно и то же, дуализм сексуального инстинкта и инстинкта самосохранения (либидо и влечений Я). Но, по сути, Фрейд всегда развивал монистическую теорию примата сексуальности, в его матапсихологических построениях лишь упоминается противодействие принципу удовольствия некоего принципа реальности. Фрейд никогда не развивал теорию инстинкта самосохранения, и вся его клиническая работа всегда концентрировалась вокруг сексуального инстинкта. Только противопоставление сексуального влечения и влечения к смерти заиграло в его статье “По ту строну принципа удовольствия” во всех красках гегелевского дуализма единства и борьбы двух противоположностей. Теперь Фрейд может с полным правом обвинить своего старого оппонента по концепции либидо, Юнга, в монизме: «Напротив, теория либидо Юнга монистична; нас должно было спутать то обстоятельство, что он назвал именем "либидо" единую "силу влечения"; однако это не должно нас смущать больше».

Танатос – так окрестил позднее Вильгельм Штекель инстинкт смерти.

В “По ту сторону принципа удовольствия” Фрейд, много рассуждая о размножении одноклеточных (опираясь на данные микробиологии еще до открытия генетики), задается вопросом: «Но каким образом приносит слияние двух малоразличающихся клеток такое обновление жизни?» Ответ он находит таким: «Опыт, который заменяет копуляцию [половой акт] у Protozoa [простейших микроорганизмов] посредством влияния химических и даже механических раздражений, позволяет дать достоверный отчет: это происходит посредством доставления новых количеств раздражения.» (То есть, можно понять так, что Фрейд делает вывод, что простейшие совокупляются и это доставляет им удовольствие?) Далее Фрейд подчеркивает: «Хотя Вейсман отрицает это преимущество: “Оплодотворение ни в коем случае не означает омоложение жизни, оно представляет не что иное, как приспособление для того, чтобы сделать возможным смешивание различных наследственных тенденций”. Следствием такого смешения он считает повышение вариабельности живых существ.» То есть, Фрейд отрицает генетическую гипотезу Августа Вейсмана.
Хотя, надо отдать должное Фрейду, который в заключении написал: «Биология есть поистине царство неограниченных возможностей, мы можем ждать от нее самых потрясающих открытий и не можем предугадать, какие ответы она даст нам на наши вопросы несколькими десятилетиями позже. Возможно, что как раз таки, что все наше искусное здание гипотез распадется.» И Вейсман оказался прав, оплодотворение – это не просто копуляция ради омоложения жизни посредством «доставления новых количеств раздражения», а «смешивание различных наследственных тенденций».

В “По ту сторону принципа удовольствия” вообще много размышлений о спекуляциях – как способе мышления в психоанализе, что удивительно, потому что до этого Фрейд не уставал повторять, что психоанализ – это наука, использующая наблюдение и основывающаяся на клиническом материале.

Например, разрабатывая концепцию Супер-Эго, Фрейд утверждал, что Супер-Эго питается энергией инстинкта смерти, будто было недостаточно построения концепции Супер-Эго лишь на том, что оно является «осадком запретов, норм и предписаний родителей», которые основаны на агрессии родителей в адрес своего ребенка, нарушающего эти «нормы, запреты и предписания» (см. Воспитание и Идентификация с агрессором).

Существует еще вторичная выгода от болезни, например пенсия по нетрудоспособности.